Пословицы и поговорки. Напутное 2 стр

Укор са­мый обыч­ный, и при­том са­мый лег­кий, бы­ва­ет тот, что-де пос­ло­вица эта не­вер­но за­писа­на, она го­ворит­ся не так, а этак. Бес­спор­но, есть слу­чаи, где та­кое за­меча­ние пра­во и зас­лу­жива­ет спа­сиба; но ведь каж­дая пос­ло­вица го­ворит­ся на нес­коль­ко ла­дов, осо­бен­но в слу­чае при­ложе­ния ее к де­лу; на­до же бы­ло выб­рать один, два, мно­го три раз­но­речия, а всех не со­берешь, да и на­до­ешь ими до ску­ки.Где толь­ко я мог вер­но доб­рать­ся до ко­рен­но­го обо­рота и ука­зать на ис­ка­жения, там я это де­лал, хо­тя в са­мых крат­ких за­мет­ках. Вот при­меры: «Не до обед­ни, ко­ли мно­го бред­ни»; здесь бред­ни по­пало по не­дора­зуме­нию, вмес­то об­рядни, слова се­вер­но­го, ко­торое про­из­но­сит­ся там: об­редни, и зна­чит: ба­бий оби­ход в до­ме, стряп­ня, хо­зяй­ство у пе­чи; это вид­но из друж­ки этой пос­ло­вицы: «Ли­бо к обед­не хо­дить, ли­бо об­рядню во­дить».

 

Дру­гая: «Нам не го­же, вот те­бе бо­же»; эта, по-ви­димо­му, под­твержда­ет­ся дру­гою: «Что дь­якону не ми­ло, то по­пу в ка­дило»; но пер­вая выш­ла с юга, она ма­лорус­ская, не по­нята у нас и по­тому ис­ка­жена: «Нам не го­же, от то­би не­боже», вот те­бе не­бога, не­боже; у это­го сло­ва мно­го зна­чений: бед­няк, убо­гий, ни­щий, ка­лека, юро­дивый, нес­час­тный, о ком со­болез­ну­ют, близ­кий, ро­дич, пле­мяш; эта пос­ло­вица от­ве­ча­ет на­шей: «Удоб­ри­лась ма­чеха до па­сын­ка: ве­лела в за­говенье все щи вых­ле­бать».

 

Пос­ло­вица: «Не у де­тей или не при де­тях, не на де­тях, и сид­ни в честь» го­ворит­ся раз­лично и пе­ре­ина­чива­ет­ся от не­поня­тия: ко­му бог де­тей не дал или у ко­го они мрут мла­ден­ца­ми (у ко­го де­ти не сто­ят), тот рад бы и сид­ню, и без­но­гому, ка­леке; на без­людье и сид­ни в честь: ведь и Илья Му­ромец был си­день. Не по­няв это­го и от­не­ся честь, по­чет к сло­ву де­ти, чем пос­ло­вицу и ли­шили смыс­ла, поп­ра­вили де­ло, об­ра­тив сид­ни в сед­ни, в стар­ца с се­диною, и сде­лав из это­го: «Не у де­тей и сед­ни в чес­ти», то есть взрос­лый, ра­зум­ный че­ловек ува­жа­ет ста­риков.

 

Та­ким об­ра­зом, од­но сло­во не­ред­ко при­да­ет пос­ло­вице иной смысл, и ес­ли вы слы­шали ее на один лад, а я на дру­гой, то из это­го еще не сле­ду­ет, что вы ее слы­шали пра­вее, а я и то­го ме­нее, что­бы я сам ее пе­реде­лал.

 

Возь­мем при­мер та­кого ро­да, где не толь­ко мы с ва­ми, но и еще двое со­бесед­ни­ков го­ворят од­ну и ту же пос­ло­вицу, каж­дый на свой лад, и все чет­ве­ро бу­дут пра­вы: «Ста­рую со­баку не вол­ком звать» – за то, что она ус­та­рела, не год­на бо­лее, не счи­тать ее за вол­ка, не об­хо­дить­ся, как с вра­гом; «По­пову со­баку не вол­ком звать» – как ни на­до­ел поп жад­ностию и при­жим­ка­ми сво­ими, да не гля­деть же на со­баку его, как на вол­ка, она ни в чем не ви­нова­та; «Ста­рую со­баку не бать­кой звать», не от­цом – от­вет на тре­бова­ние ува­жать ста­рика не по зас­лу­гам; стар пес, да не от­цом же его за это по­читать; «По­пову со­баку не бать­кой звать» – от­вет на тре­бова­ние ува­жения к лю­дям слу­чай­ным; что ни тол­куй об ува­жении к бать­ке, к по­пу, да пес его не бать­ка; в этом ви­де пос­ло­вица час­то при­меня­ет­ся к лю­бим­цам бар­ским, из двор­ни. Та­ких при­меров мож­но бы при­вес­ти мно­го: ко­торое из че­тырех раз­но­речий этих ни выб­рать, все мож­но ска­зать: нет, она не так го­ворит­ся!

 

За­мечу здесь, что ста­рин­ные спис­ки и сбор­ни­ки пос­ло­виц да­леко не всег­да мо­гут слу­жить об­разца­ми и нис­коль­ко не до­казы­ва­ют, что­бы пос­ло­вица бы­ла в хо­ду от сло­ва до сло­ва, как она на­писа­на. Ста­рич­ки муд­ро­вали в этом де­ле не ху­же на­шего, же­лая поп­ра­вить пос­ло­вицу, при­дать ей пись­мен­ный вид, и, как са­мо со­бою ра­зуме­ет­ся, впа­дали че­рез это в пош­лость.

 

При­меров это­му очень мно­го. В По­годинск. сборн. 1714 го­да чи­та­ем мы: «Бу­дучи на чу­жой сто­роне, на­доб­но го­лову ук­лонну, а сер­дце по­кор­но иметь». Не оче­вид­но ли тут ум­ни­чанье и пе­редел­ка? По­ныне го­ворит­ся: «Дер­жи го­лову ук­лонну (или пок­лонну), а сер­дце по­кор­но»; ес­ли при­менить это к чуж­би­не, то мож­но на­чать сло­вами: на чуж­би­не, на чу­жой сто­роне, не из­ме­няя за­тем ни сло­ва; здесь же все ос­таль­ное при­бав­ле­но за­пис­чи­ком, осо­бен­но сло­ва: бу­дучи, на­доб­но, иметь.

 

 

В Ар­хивном сборн. XVII ве­ка: «Гу­лял млад вниз по Вол­ге, да наб­рел смерть близ нев­долге», или, как поп­равле­но у Сне­гире­ва: «нев­да­лече»; не­уже­ли это пос­ло­вица, по­говор­ка или что-ни­будь на то по­хожее? В Ар­хивном же: «Де­нег нет, на по­лати преть»; эта и по­ныне в хо­ду и го­ворит­ся о пь­яни­це, ко­торый си­дит смир­но до­ма, да­же пря­чет­ся, ко­ли пить не на что; но вмес­то преть на­до чи­тать прет: «Как де­нег нет, так на по­лати прет», то есть ле­зет и ле­жит смир­но. Там же пос­ло­вица: «У ста­рого ду­ша не вы­нута, а у мо­лодо­го не за­печа­тана» – пе­ре­ина­чена не к луч­ше­му: «До смер­ти, у жи­вых, у ста­рых, ду­ша не вы­нута, а у мо­лодых не за­печа­тана».

 

В По­годин­ском 1770 г.: «Ко­во се­дина ук­ра­ша­ет, то­во боль­ше бес улов­ля­ет»; не­уж­то это мог­ло быть хо­дячею пос­ло­вицей? Это со­чине­ние со­бира­теля, на об­ра­зец: «Се­дина в бо­роду, а бес в реб­ро». 

В сборн. Янь­ко­ва 1744 г.: «Ку­мища, сва­тища – прос­тишь­ся, хва­тишь­ся»; это уже ни на что не по­хоже; пусть бы кто по­нял эту че­пуху, в ко­торой из че­тырех слов нет ни од­но­го вер­но­го, а по­тому и нет ни­како­го смыс­ла. Оче­вид­но, это ис­ка­жение пос­ло­вицы, жи­вущей и до­ныне в на­роде: «Ку­мишь­ся, сва­та­ешь­ся – прос­пишь­ся, спох­ва­тишь­ся». Та­ких при­меров мож­но бы наб­рать очень мно­го; при­вожу их в до­каза­тель­ство, что во все вре­мена бы­вали бес­толко­вые пе­репис­чи­ки и да­же со­бира­тели, ко­торые ум­ни­чали, и что, ссы­ла­ясь на ста­рин­ные ру­копи­си, не всег­да мож­но ис­прав­лять но­вых со­бира­телей.

​

Сбор­ни­ку мо­ему суж­де­но бы­ло прой­ти мно­го мы­тарств, за­дол­го до пе­чати (в 1853 г.), и при­том без ма­лей­ше­го ис­ка­тель­ства с мо­ей сто­роны, а по прос­ве­щен­но­му учас­тию и нас­то­янию осо­бы, на ко­торую не смею и на­мек­нуть, не зная, бу­дет ли это угод­но. Но лю­ди, и при­том лю­ди уче­ные по зва­нию, приз­нав из­да­ние сбор­ни­ка вред­ным, да­же опас­ным, соч­ли дол­гом выс­та­вить и дру­гие не­дос­татки его, меж­ду про­чим, та­кими сло­вами: «За­мечая и под­слу­шивая го­воры (?) на­род­ные, г. Даль, вид­но, не ско­ро их за­писы­вал, а вно­сил пос­ле, как мог при­пом­нить; от­то­го у не­го ред­кая (?) пос­ло­вица так за­писа­на, как она го­ворит­ся в на­роде. Боль­шая часть (?) их за­мече­ны так, как сле­ду­ющие: у не­го на­писа­но: Эту бе­ду я бо­бами раз­ве­ду, а пос­ло­вица гла­сит так: Чу­жую бе­ду бо­бами раз­ве­ду, а к сво­ей ума не при­беру».

​

Но у ме­ня бы­ли обе пос­ло­вицы, толь­ко каж­дая на сво­ем мес­те, по­тому что смысл их не один и тот же; да вмес­то при­беру у ме­ня на­писа­но при­ложу, что я и по­ныне счи­таю вер­ным. Эту бе­ду я бо­бами или на бо­бах раз­ве­ду; бе­да не ве­лика, вле­зет в во­рота, от­во­рожить­ся или от­де­лать­ся мож­но. « Чу­жую бе­ду на бо­бах раз­ве­ду, а к сво­ей ума не при­ложу» – сов­сем дру­гое; это зна­чит: чу­жое го­ре с хле­бом съ­ем, чу­жая бо­ляч­ка в бо­ку не кис­нет, а своя бо­ляч­ка ве­лик жел­вак и пр.

​

Да­лее: «У не­го на­писа­но: Су­ди бог во­лю свою, а пос­ло­вица гла­сит: Тво­ри бог во­лю свою». Что пос­ледняя го­ворит­ся, в этом нет спо­ру, и ес­ли её у ме­ня не бы­ло, то мож­но бы­ло ука­зать на про­пуск; но пер­вая так­же го­ворит­ся. « Су­ди бог во­лю свою» – зна­чит, что бо­лее су­дить её не­кому, не нам её пе­ресу­живать, а дол­жно ей без ро­пота по­корить­ся; или при­няв су­дить, по ста­рин­но­му зна­чению, запри­суж­дать, тво­рить суд, – су­ди бог во­лю свою зна­чит: тво­ри, при­суж­дай по во­ле сво­ей.

 

Все­го, в до­каза­тель­ство, что ред­кая пос­ло­вица у ме­ня вер­но за­писа­на и что боль­шая часть их за­мече­ны оши­боч­но, пра­вед­ные судьи мои при­водят три при­мера, то есть по од­но­му на каж­дые де­сять ты­сяч, и тре­тий са­мый за­меча­тель­ный: «Та же не­вер­ность и в сбо­ре (?) при­ба­уток и пус­то­гово­рок; при­веду в при­мер од­ну: у не­го на­писа­но: Не для че­го, че­го ино­го, как про­чего та­кого, эта пус­то­говор­ка в на­роде вы­ража­ет­ся (по­чему же не гла­сит?) так: Не для че­го ино­го, как лишь для про­чего та­кого; а ес­ли луч­ше че­го, так боль­ше ни­чего; вот толь­ко и все­го».

 

Да, ка­жет­ся, что толь­ко и все­го...

Как бы то ни бы­ло, но не­зави­симо от та­кой не­вер­ности в пос­ло­вицах мо­их, до­казан­ной тре­мя при­веден­ны­ми здесь при­мера­ми, наш­ли, что сбор­ник этот и не­безо­пасен, по­сягая на раз­вра­щение нра­вов.

 

Для боль­шей вра­зуми­тель­нос­ти этой ис­ти­ны и для ох­ра­нения нра­вов от уг­ро­жа­юще­го им раз­вра­щения при­дума­на и на­писа­на бы­ла, в от­че­те, но­вая рус­ская пос­ло­вица, не сов­сем складная, но за­то яс­ная по це­ли: « Это куль му­ки и ще­поть мышь­яку» – так ска­зано бы­ло в при­гово­ре о сбор­ни­ке этом, и к се­му еще при­бав­ле­но: «До­мога­ясь на­печа­тать па­мят­ни­ки на­род­ных глу­пос­тей, г. Даль до­мога­ет­ся дать им пе­чат­ный ав­то­ритет»... к опас­ным же для нравс­твен­ности и на­бож­ности на­род­ной мес­там от­не­сены, меж­ду про­чим, сле­ду­ющие из­ре­чения: «Бла­гос­ло­вясь, не грех; се­реда да пят­ни­ца хо­зя­ину в до­ме не указ­чи­ца» и пр.

​

Упо­минать ли еще пос­ле это­го, что ру­ка об ру­ку с со­чини­теля­ми пос­ло­вицы о мышь­яке шло и зак­лю­чение це­ните­ля при­сяж­но­го, к ко­ему сбор­ник мой по­пал так­же без мо­его учас­тия, и что там на­ходи­ли не­поз­во­литель­ным сбли­жение спод­ряд пос­ло­виц или по­гово­рок: «У не­го ру­ки дол­ги (влас­ти мно­го)» и «У не­го ру­ки длин­ны (он вор)»? И тут, как там, тре­бова­ли поп­ра­воки из­ме­нений в пос­ло­вицах, да сверх то­го ис­клю­чений, ко­торые «мо­гут сос­та­вить бо­лее чет­верти ру­копи­си»...

 

Я от­ве­тил в то вре­мя: «Не знаю, в ка­кой ме­ре сбор­ник мой мог бы быть вре­ден или опа­сен для дру­гих, но убеж­да­юсь, что он мог бы сде­лать­ся не­безо­пас­ным для ме­ня. Ес­ли же, впро­чем, он мог по­будить столь поч­тенное ли­цо, чле­на выс­ше­го уче­ного братс­тва, к со­чине­нию уго­лов­ной пос­ло­вицы, то оче­вид­но раз­вра­ща­ет нра­вы; ос­та­ет­ся по­ложить его на кос­тер и сжечь; я же про­шу по­забыть, что сбор­ник был пред­став­лен, тем бо­лее, что это сде­лано не мною».

 

Ра­ди прав­ды я обя­зан ска­зать, что мне­ние про­тиво­полож­ное все­му это­му бы­ло выс­ка­зано в то вре­мя прос­ве­щен­ным са­нов­ником, за­веды­вав­шим Пуб­личною биб­ли­оте­кою.

 

Выс­ка­зываю все это не как жа­лобу и об­ли­чение, а, во-пер­вых, как оп­равда­ние, по­чему я не из­дал пос­ло­виц ра­нее ны­неш­не­го, во-вто­рых, для объ­яс­не­ния сов­ре­мен­но­го нам бы­та. Не пог­ля­дев­шись в зер­ка­ло, сам се­бя в ли­цо не зна­ешь. При­том, мне ка­жет­ся, где речь идет о дан­ных для бу­дущей ис­то­рии на­шего прос­ве­щения, там вся­кий обя­зан го­ворить то, на что у не­го есть в ру­ках до­каза­тель­ства.

 

В сбор­ник этот вош­ли, кро­ме пос­ло­виц, пос­ло­вич­ные из­ре­чения, по­говор­ки, прис­ловья, ско­ро(чис­то)го­вор­ки, при­ба­ут­ки, за­гад­ки, по­верья, при­меты, су­еверья и мно­го ре­чений, ко­им не су­мею дать об­щей клич­ки, да­же прос­тые обо­роты ре­чи, ус­ловно во­шед­шие в упот­ребле­ние.

 

Об этом уче­ные це­ните­ли ру­копи­си, ус­пешно нас­то­яв­шие на том, что­бы она ос­та­лась еще на во­семь лет под спу­дом, бы­ли та­кого мне­ния: «Очень жаль, что все это со­вокуп­ле­но в од­ну кни­гу: че­рез это он (со­бира­тель) сме­шал на­зида­ние с раз­вра­щени­ем, ве­ру со лже­вери­ем и без­ве­ри­ем, муд­рость с глу­пос­тию и та­ким об­ра­зом свой сбор­ник мно­го уро­нил...

​

Оче­вид­но, что и честь из­да­теля, и поль­за чи­тате­лей, и са­мое бла­гора­зумие тре­бова­ли бы два тол­стых фо­ли­ан­та раз­бить на нес­коль­ко книг и в них от­дель­но на­печа­тать: пос­ло­вицы, по­говор­ки, при­ба­ут­ки, за­гад­ки, при­меты и пр.». До­воды эти ме­ня не убе­дили, все­го же ме­нее по­нимаю, ка­ким об­ра­зом опас­ность от­ра­вы умень­ши­лась бы та­ким раз­дроб­ле­ни­ем це­лого на час­ти; раз­ве при­уче­ни­ем к яду ис­подволь?

 

В этом сбор­ни­ке, ко­торый не есть ка­техи­зис нравс­твен­ности, ни­же на­каз обы­ча­ям и об­ще­житию, имен­но дол­жны сой­тись на­род­ная пре­муд­рость с на­род­ною глу­пос­тию, ум с пош­лостию, доб­ро со злом, ис­ти­на с ложью; че­ловек дол­жен явить­ся здесь та­ким, ка­ков он во­об­ще, на всем зем­ном ша­ре, и ка­ков он, в час­тнос­ти, в на­шем на­роде; что ху­до, то­го бе­гай; что доб­ро, то­му сле­дуй; но не прячь, не скры­вай ни доб­ра, ни ху­да, а по­кажи, что есть.

 

Но, наз­вав пос­ло­вицу, по­говор­ку, прис­ловье и пр., я та­ки при­шел в тот ту­пик, из ко­торо­го не вы­лезть, не объ­яс­нив, что́ имен­но я под эти­ми наз­ва­ни­ями ра­зумею или как по­нима­ет их на­род.

 

Пос­ло­вица – ко­ротень­кая прит­ча; са­ма же она го­ворит, что «го­лая речь не пос­ло­вица». Это – суж­де­ние, при­говор, по­уче­ние, выс­ка­зан­ное оби­няком и пу­щен­ное в обо­рот, под че­каном на­род­ности. Пос­ло­вица – оби­няк, с при­ложе­ни­ем к де­лу, по­нятый и при­нятый все­ми.

 

Но «од­на речь не пос­ло­вица»: как вся­кая прит­ча, пол­ная пос­ло­вица сос­то­ит из двух час­тей: из оби­няка, кар­ти­ны, об­ще­го суж­де­ния и из при­ложе­ния, тол­ко­вания, по­уче­ния; не­ред­ко, од­на­ко же, вто­рая часть опус­ка­ет­ся, пре­дос­тавля­ет­ся смет­ли­вос­ти слу­шате­ля, и тог­да пос­ло­вицу поч­ти не от­ли­чишь от по­говор­ки. Вот при­меры пол­ных пос­ло­виц: «Во вре­мени пож­дать, у бо­га есть что по­дать»; «Вся­кая ры­ба хо­роша, ко­ли на уду пош­ла»; «Ла­зил черт за об­ла­ками, да обор­вался»; «Нет в те­бе, так не ищи на се­ле» и пр.

 

При та­ком по­нятии о пос­ло­вице мы дол­жны сог­ла­сить­ся, что она не со­чиня­ет­ся, а вы­нуж­да­ет­ся си­лою об­сто­ятель­ств, как крик или воз­глас, не­воль­но сор­вавший­ся с ду­ши; это це­лые из­ре­чения, сби­тые в один ком, в од­но меж­до­метье. Сбор­ник же пос­ло­виц – свод на­род­ной опыт­ной пре­муд­рости и су­емуд­рия, это сто­ны и вздо­хи, плач и ры­дания, ра­дость и ве­селие, го­ре и уте­шение в ли­цах; это цвет на­род­но­го ума, са­мобыт­ной ста­ти; это жи­тей­ская на­род­ная прав­да, сво­его ро­да су­деб­ник, ни­кем не су­димый.

 

«Что не бо­лит, то и не пла­чет»; что не дош­ло до на­рода, не ка­салось житья-бытья его, то не ше­вели­ло ни ума, ни сер­дца его, и то­го в пос­ло­вицах нет; что впу­талось, доб­ром ли­бо ли­хом, в быт его, то най­де­те и в пос­ло­вице. А что­бы рас­познать это и дой­ти до вер­ных по­сему зак­лю­чений о бы­те на­род­ном, ну­жен не цвет­ник пос­ло­виц, не вы­бор­ка то­го, что нам нрав­но, а пол­ный сбор­ник, хо­тя бы це­лая чет­верть его, как по­мяну­то вы­ше, и не при­ходи­лась по на­шему вку­су. «Вкрас­не и всяк нас по­любит, а по­люби-ка вчер­не».

 

«От пос­ло­вицы нет взно­су», «ее об­жа­ловать нель­зя», при­говор ее не­от­ра­зим; все край­нос­ти схо­дят­ся, и по­тому «На пос­ло­вицу, что на ду­рака, и су­да нет»; «От пос­ло­вицы не уй­дешь»; «Пос­ло­вица ве­дет­ся, как из­ба ве­ником ме­тет­ся»; «И на твою честь пос­ло­вица есть»; «И на на­шу спесь пос­ло­вица есть»; но «Пень не око­лица, а глу­пая речь не пос­ло­вица», да и «Не вся­кая пос­ло­вица при вся­ком мол­вится»; «Иная пос­ло­вица не для Ива­на Пет­ро­вича».

 

Кто ее со­чинил – не ве­домо ни­кому; но все ее зна­ют и ей по­коря­ют­ся. Это со­чине­ние и дос­то­яние об­щее, как и са­мая ра­дость и го­ре, как выс­тра­дан­ная це­лым по­коле­ни­ем опыт­ная муд­рость, выс­ка­зав­ша­яся та­ким при­гово­ром. Со­чинён­ная же тог­да толь­ко ста­новит­ся пос­ло­вицею, ког­да пош­ла в ход, при­нята и ус­во­ена все­ми.

 

Де­ление пос­ло­виц на древ­ние и но­вые, на об­щие и час­тные, об­щие жи мес­тные, на ис­то­ричес­кие, по­лити­чес­кие, юри­дичес­кие и пр. при­мени­мо толь­ко к не­боль­шо­му чис­лу, на вы­бор, да и мо­жет быть тол­ко­во толь­ко при осо­бой це­ли раз­ра­бот­ки. Но и тут не обе­режешь­ся на­тяж­ки, все на­род­ные пос­ло­вицы сло­жились в бы­ту жи­тей­ском, и при­мене­ние их край­не раз­но­об­разно. Де­лить на раз­ря­ды мож­но их по смыс­лу инос­ка­зания, о чем бо­лее по­гово­рим ни­же. 

 

Пос­ло­вич­ным из­ре­чени­ем на­зовем та­кое, ко­торое вош­ло, в ви­де пос­ло­вицы, в бе­седу на­шу, хо­тя и не зак­лю­ча­ет в се­бе ни­какой прит­чи, инос­ка­зания, оби­няка; нап­ри­мер, два из­ре­чения, о ко­их у нас бы­ла речь: Тво­ри бог во­лю свою и Су­ди бог во­лю свою: это не пос­ло­вицы и не по­говор­ки, а пос­ло­вич­ные ре­чи, из­ре­чения. Вер­ной и рез­кой гра­ницы и здесь про­тянуть нель­зя; в стро­гом же смыс­ле в раз­ряд этот пе­реш­ло бы весь­ма мно­го пос­ло­виц.

 

По­говор­ка, по на­род­но­му же оп­ре­деле­нию, цве­точек, а пос­ло­вица ягод­ка; это вер­но. По­говор­ка – околь­ное вы­раже­ние, пе­ренос­ная речь, прос­тое инос­ка­зание, оби­няк, спо­соб вы­раже­ния, но без прит­чи, без суж­де­ния, зак­лю­чения, при­мене­ния; это од­на пер­вая по­лови­на пос­ло­вицы. По­говор­ка за­меня­ет толь­ко пря­мую речь околь­ною, не до­гова­рива­ет, иног­да и не на­зыва­ет ве­щи, но ус­ловно, весь­ма яс­но на­мека­ет. Она не го­ворит: он пь­ян; а ска­жет: «У не­го в гла­зах дво­ит­ся, он на­весе­ле, язык лы­ка не вя­жет, он не свис­нет, он за­катил за во­рот, он по од­ной по­лови­це не прой­дет, он мыс­ле­те пи­шет» и пр. Вмес­то он глуп она го­ворит: «У не­го не все до­ма, од­ной клеп­ки нет, он на цве­ту при­бит, трех не пе­реч­тет; под но­сом взош­ло, а в го­лове и не по­се­яно» и пр. За­мест ров­ни, друж­ки го­ворит она: «Од­но­го по­ля яго­да, од­но­го сук­на епан­ча, од­ной ру­ки паль­цы» и пр.

 

Вы­ражая, нап­ри­мер, об­щее по­нятие оди­ночес­тва, по­говор­ка раз­ли­ча­ет сос­то­яние это, по всем его от­но­шени­ям: «Один, как вер­ста в по­ле; один, как ма­ков цвет; один, как зо­лот пер­стень; один, как перст; один, как по­рох в гла­зу; один, как бу­халень (как выпь на бо­лоте), как мед­ведь в бер­ло­ге» и пр.

 

По­сему по­говор­ка иног­да весь­ма близ­ка к пос­ло­вице: сто­ит при­бавить лишь од­но сло­веч­ко или сде­лать пе­рес­та­нов­ку, и из по­говор­ки выш­ла пос­ло­вица. «Он сва­лива­ет с боль­ной го­ловы на здо­ровую», «Он чу­жими ру­ками жар заг­ре­ба­ет» – по­говор­ки; та и дру­гая го­ворит толь­ко, что это са­мот­ник, ко­торый за­ботит­ся о се­бе, не ща­дя дру­гих.

 

Но ска­жите: «Чу­жими ру­ками жар заг­ре­бать лег­ко»; «Сва­ливать с боль­ной го­ловы на здо­ровую не нак­ладно»; «Од­но­го сук­на епан­ча не роз­нится»; «Од­ной ру­ки паль­цы, и кость од­на» и пр., и все это бу­дут пос­ло­вицы, зак­лю­чая в се­бе пол­ную прит­чу.

 

При­говор­ка или пус­то­говорка, ко­торую так­же иног­да зо­вут по­говор­кой, – это из­ре­чение, иног­да од­но сло­во, час­то пов­то­ря­емое, при­гова­рива­емое, без боль­шо­го тол­ку и зна­чения, а по мес­тной или лич­ной при­выч­ке: го­ворит, взял, взем­ши, очен­но хо­рошо это са­мое де­ло; то­во-во­но как-оно.

 

В сказ­ках та­ких ус­ловных при­гово­рок мно­го: «Ско­ро сказ­ка ска­зу­ет­ся, не ско­ро де­ло де­ла­ет­ся»; «Близ­ко ли, да­леко ли, низ­ко ли, вы­соко ли»; «За три­девять зе­мель, в три­деся­том го­сударс­тве» и пр. Как прос­тые, так и ска­зоч­ные пус­то­говор­ки иног­да об­ра­ща­ют­ся в пос­ло­вицу, зак­лю­чая в се­бе ус­ловный смысл; нап­ри­мер: «Я бы и то­во, да, вишь, же­на-то не то­во; ну, уж и я рас­то­во»; о пус­том, гроз­ном на­чаль­ни­ке: «Прос­ка­кал вы­ше ле­су сто­яче­го, ни­же об­ла­ка хо­дяче­го»; о стро­гос­ти и не­потач­ке ко­му: «Он ти­ше во­ды, ни­же тра­вы стал» и пр. С дру­гого кон­ца, пе­рехо­дя в на­бор склад­ных слов, при­говор­ки сли­ва­ют­ся с при­ба­ут­ка­ми.

 

Прис­ловье весь­ма близ­ко к проз­ви­щу, но от­но­сит­ся не к ли­цу, а к це­лой мес­тнос­ти, ко­ей жи­телей драз­нят, бра­нят или чес­тву­ют при­ложен­ным к ним прис­ловь­ем. Оно иног­да сос­то­ит в од­ном толь­ко сло­ве: «Ря­зан­цы си­неб­рю­хие»; «Ярос­лавцы бе­лотель­цы»; «Вя­тичи сле­поро­ды»; иног­де же в це­лом из­ре­чении, при­ба­ут­ке, при­басен­ке: «Пен­жа­не свою во­рону в Мос­кве уз­на­ли»; «Ты чей, мо­лодеч? – Зу­бачев­ский ку­печ. – А где был? – В Мос­кве, по ми­ру хо­дил».

 

Пос­леднее прис­ловье уже весь­ма близ­ко к пос­ло­вице, а дру­гим при­дано и вов­се пос­ло­вич­ное зна­чение: «Чух­лом­ский ру­косуй: ру­кави­цы за по­ясом, а дру­гих ищет». Прис­ловье: «Бе­жеча­не и ко­локоль­ню рож­ком под­би­ли», встря­хивая об нее ми­мохо­дом та­бак, иног­да упот­ребля­ет­ся в том же зна­чении, как «Кап­ля ка­мень дол­бит».

 

Ско­рого­вор­ка, чис­то­говор­ка– сла­га­ет­ся для уп­ражне­ния в ско­ром и чис­том про­из­но­шении, по­чему в ней стал­ки­ва­ют­ся зву­ки, зат­рудня­ющие быс­трый го­вор; но мно­гие чис­то­бай­ки зак­лю­ча­ют в се­бе так­же пос­ло­вицу: «На­шего по­нома­ря не пе­репо­нома­риро­вать стать», че­лове­ка не пе­реде­ла­ешь; «Ра­пор­то­вал, да не до­рапор­то­вал, а стал до­рапор­то­вывать, за­рапор­то­вал­ся», все нев­по­пад, не­удач­но; «Сто­ит поп на коп­не, кол­пак на по­пе, коп­на под по­пом, поп под кол­па­ком», то есть все од­но и то же.

 

За­гад­ки вся­кому из­вес­тны; до­пус­тив все ос­таль­ное, ка­залось, не сле­дова­ло ис­клю­чать из это­го сбор­ни­ка и их, по­тому что это та­кие ж ко­рот­кие из­ре­чения, то до­воль­но пош­лые и нич­тожные, то за­мыс­ло­ватые, со сво­еобыч­ным взгля­дом на ве­щи.

 

Но и за­гад­ки иног­да пе­рехо­дят в пос­ло­вицы, ста­новясь и тем и дру­гим: «Ни­чего не бо­лит, а все сто­нет»; пос­ло­вич­но го­ворит­ся это о хан­же и поп­ро­шай­ке; а как за­гад­ка – это свинья. «Хо­рошая же­на мет­ла, и ху­дая же­на мет­ла»: од­на ме­тет в дом, ко­пит, дру­гая из до­му, мо­та­ет. «Ка­бы у цы­гана на­пере­ди, что у му­жика на­зади, так с ним бы и ла­дов не бы­ло» – ум. «Иная во­да сто­ит кро­ви» – сле­за.

 

При­ба­ут­ка, пус­то­бай­ка не сов­сем яс­но или не оди­нако­во оп­ре­деля­ет­ся; са­мое наз­ва­ние – пус­то­бай­ка – по­казы­ва­ет, что она мо­жет быть иног­да и то же, что пус­то­говор­ка, а об ос­тря­ке сво­его ро­да го­ворят, что он зна­ет мно­го при­ба­уток. Иные на­зыва­ют так це­лый ряд по­гово­рок и при­гово­рок, сло­жен­ных склад­но, без боль­шо­го смыс­ла; сю­да от­но­сят­ся ям­ские при­ба­ут­ки, так­же сби­тен­щи­ков, ко­их те­перь уже поч­ти не ста­ло, пи­рож­ни­ков и пр.

​

Эти при­ба­ут­ки так­же не­ред­ко пе­рехо­дят в пос­ло­вицы: «По всем по трем, ко­рен­ной не тронь: а кро­ме ко­рен­ной, нет ни од­ной»; «Ло­шади чу­жие, кнут не свой – по­гоняй, не стой»; «Ешь пи­роги, а хлеб впе­ред бе­реги»; «По­ливай, ку­быш­ка, не жа­лей хо­зяй­ско­го доб­ришка» и пр. При­ба­ут­кою же на­зыва­ют ска­зоч­ные прик­ра­сы: «Не по дням, по ча­сам рас­тет, как пше­нич­ное тес­то на опа­ре кис­нет»; «Конь бе­жит, зем­ля дро­жит, по­лымя из ноз­дрей, хвос­том след ус­ти­ла­ет, до­лы, ре­ки про­меж ног пус­ка­ет» и пр.

​

И эта бол­товня при­нима­ет иног­да пос­ло­вич­ное зна­чение, ес­ли при­меня­ет­ся к ка­кому-ли­бо из­вес­тно­му слу­чаю. При­ба­ут­ка­ми, бай­ка­ми, прис­казка­ми на­зыва­ют и по­говор­ки и пос­ло­вицы, вов­се не­понят­ные, ес­ли не зна­ешь при­бас­ки, от ко­торой они выш­ли; и эти-то при­ба­ут­ки ни­как нель­зя от­де­лить от пос­ло­виц.